b1bff65a     

Астафьев Виктор Петрович - Русская Мелодия (Публицистика)



Виктор Астафьев
Публицистика. Сборник "Русская мелодия"
Об одном горьком покаянии
С возрастом утрачивается азарт и в чтении. Видимо, не ждутся уже те
потрясающие, давние открытия, которые происходили при чтении "Робинзона
Крузо", "Острова сокровищ", "Борьбы за огонь", "Всадника без головы" и
"Робина Гуда", книг Гюго, Майна Рида, Фенимора Купера, не открывается
дальняя земля, а может, и планета, где жили и озоровали похожие на тебя
Томас Сойер и Гек Финн, где...
Ах, как много утрачивается из того, чему ты доверялся, чем восхищался
в детстве, юности и былой обобранной до нитки молодости. Все чаще тянет
перечитать что-нибудь из родной классики, еще и еще подивиться
провидческому дару наших гениев: Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского.
Ныне охотней читаются письма, дневники, статьи и книги о жизни и деяниях
наших Великих соотечественников. Читая их, еще и еще поразишься и погорюешь
о том, что вещие их слова не везде, не всеми услышаны и так мала отдача от
их титанического труда. Все кажется, что они рано родились, не в то время
мятежно и дерзко мыслили, шли на эшафот и костер за нас, за наше будущее. В
дремучей тайге невежества, указуя нам просвет впереди, не напрасно ль они
усердствовали и надрывались?
"Поэты не бывают праведниками, потому не бывают и отступниками.
Проповедники и праведники должны быть всегда на высоте - таков их,
извините, имидж. Столпник не может позволить себе кратковременного
сошествия в кабак ради встречи со старым другом. А у поэта и "всемирный
запой" случается. Поэт "бывает малодушно погружен в заботы суетного света и
среди детей ничтожных мира бывает - всех ничтожней он..." Поэт столь же
мучительно противоречив, как сама жизнь, даже не столь, а более - в нем
жизнь многократно усилена, увеличена, его подъемы выше среднечеловеческих,
а спады тоже "не как у людей". Поэт не исповедник, а сама исповедь.
"Святой, обращаясь к нам, начинает сразу с небесной истины, а поэт - с
земной правды".
Эта длинная цитата из письма поэта Кирилла Ковальджи, помещенного в
журнале "Континент". Марина Кудимова, поэтесса и довольно активный деятель
на ниве современной, растерянно пятящейся культуры, написала и напечатала в
"Континенте" No 72 статью, в которой довольно резко раскритиковала
Владимира Высоцкого, а заодно и его предтечу, Великого русского поэта
Сергея Есенина. Сделала она это напористо, уверенно, не без
публицистического задора, обвинив и учителя, и ученика в расхристанности,
не случайно-де их прибежищем сделался блатной мир.
Оно вроде и правильно. Сам я и мое поколение, в большинстве своем,
приобщилось к Есенину, а затем следующее поколение - к Высоцкому через
"тонное" пение солагерников и соокопников, через альбомчики тридцатых
годов, а современники - через хрипатые, ленту рвущие магнитофоны, зачастую
не зная, чьи тут искаженные, но все равно певучие и складные стихи, чьи тут
песни, выкрикиваемые хриплым голосом под гремящую гитару. Главное, думал я,
и Ковальджи в своем письме так же подумал: люди, не читающие ничего,
приобщались к поэзии. Пусть кому-то она покажется и грубой, и примитивной,
и безыдейной, но через нее и через них, Есенина и Высоцкого, в мир поэзии
отчалила и уплыла масса народу. Вполне может быть, что они, эти "темные"
массы, как и я Майн Рида, не смогут ныне и не захотят больше читать кумиров
своей юности - "прошли их", а читают Бодлера и Вийона, Тютчева и Ахматову,
Рильке и Данта, Хименеса и Ду-фу - и помогай им Бог! А я вот говорил и
говорю еще раз сп



Содержание раздела